Поэзия! Она может быть такой разной......

[Марьянка]

Улыбнёмси
"Утки"

По небу летят утки.
Летит уголком стая.
Мне хочется к ним жутко.
Они же - на Юг, знаю.
Они зимовать будут
В каком-нибудь там Чаде,
А я тут бумаг груду
Лопачу жратвы ради.
Их будут кормить дети,
Им будут махать руки,
Им солнце всегда светит.
Я к уткам хочу, сцуки!
Я к уткам хочу, гады!
Чтоб стала мечта - былью!
Свободы хочу ради!
И чтоб за спиной - крылья!
И чтоб вместо ног - лапки,
И чтобы как все - крякать
И чтоб - не нужны тапки,
И чтоб - нипочём слякоть!
И чтобы моя Нюся
(Она, как и я, утка)
Ушла б от меня к гусю,
А я бы страдал жутко.
И чтоб я летел, плача
В красивейший день, летом
И тут бы в меня, значит,
Предательски, влёт, дуплетом.
Мой трупик несёт Бобик,
Хозяин его хвалит,
Утятница - мой гробик,
Стакан до краёв налит.
В живот насуют яблок
И салом натрут шкурку
А после - сожрут, падлы,
А после - споют "Мурку" -
А после - ещё песню
Про то, как "летят утки"...
Я - так не хочу. Честно.
Мне даже чуть-чуть жутко.
Я лучше куплю водку,
Я лучше попью сутки,
Я знаю теперь чётко:
Не надо мне быть уткой!
P.S. Всё ужасно в жизни зыбко.
В общем, я хочу быть рыбкой!

[света]

Что ж, улыбнемся!

Ну кто ты такой, чтоб вздыхать о любви и о ласке
И робко просить тебе супу раз в месяц сварить?
Попробуй полдня проходить в апельсиновой маске
Иль в маске сметанной четыре часа проходить!
Ну кто ты такой, чтоб ворчать, что не вымыты вилки
И что прорастает на мебели снова кора?
Попробуй хоть раз просидеть два сеанса в парилке,
А после в бассейне проплавать часа полтора!
Да кто ты такой, чтобы печься о свежей рубашке,
Чтоб после работы прилечь на часок отдохнуть?
Попробуй сперва изучить все наряды у Машки,
А после спокойно, как мирные люди, уснуть!
Ну, что ты заладил про браки опять и разводы?
Давай разведемся... Так ты же со скуки помрешь!
Уж лучше бы вытер вчерашнего кофе разводы.
Такая грязища - в квартиру совсем не войдешь!

[света]

КОГДА Я БУДУ СТАРОЙ ДАМОЙ

Когда я буду старой дамой
Сидеть в качалке у окна,
Мне память вышлет телеграмму
В бокале красного вина….
И я помчусь на скорый поезд,
А, может быть, на самолет,
Который от тебя сейчас меня уносит,
Но когда-нибудь обратно принесет.

И я вернусь
На то ночное побережье…
И я вернусь
На те бескрайние поля…
И я вернусь
На мыс оставленной Надежды
И, как прежде,
Под ногами закачается -
Качается - качается земля!

А под крылом у самолета -
Большого города огни.
Там кто-то снова ждет кого-то,
А кто-то жизнь ему хранит.
И знает только Нострадамус,
Где подадут мне мой омлет,
Когда я буду Старой Дамой,
Старой Дамой, Старой… Да…
Мне будет 80 лет!

И в этом сладком сне забвенья,
Где помнят то, что не забыть,
Мне остановится мгновенье,
Что не дано остановить.
Я вспомню тех, кого любила -
Увы, прошло, но не корю…
Благодарю за то, что было,
То, что было…. то, что было -
Я за все благодарю!

Елена Решетняк

[Светлана]

ВЕТЕР
Я кончился,а ты жива.
И ветер,жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
Не каждую сосну отдельно,
А полностью все дерева
Со всею далью беспредельной,
Как парусников кузова
На глади бухты корабельной.
И это не из удальства
Или из ярости бесцельной,
А чтоб в тоске найти слова
Тебе для песни колыбельной.

Б.Пастернак

[spectator]

И я хочу показать вам свое любимое произведение Э. Асадова " Баллада о ненависти и любви":Метель ревет, как седой исполин,
Вторые сутки не утихая,
Ревет, как пятьсот самолетных турбин,
И нет ей, проклятой, конца и края!

Пляшет огромным белым костром,
Глушит моторы и гасит фары.
В замяти снежной аэродром,
Служебные здания и ангары.

В прокуренной комнате тусклый свет,
Вторые сутки не спит радист.
Он ловит, он слушает треск и свист,
Все ждут напряженно: жив или нет?

Радист кивает: - Пока еще да,
Но боль ему не дает распрямиться.
А он еще шутит: "Мол, вот беда
Левая плоскость моя никуда!
Скорее всего перелом ключицы..."

Где-то буран, ни огня, ни звезды
Над местом аварии самолета.
Лишь снег заметает обломков следы
Да замерзающего пилота.

Ищут тракторы день и ночь,
Да только впустую. До слез обидно.
Разве найти тут, разве помочь -
Руки в полуметре от фар не видно?

А он понимает, а он и не ждет,
Лежа в ложбинке, что станет гробом.
Трактор если даже придет,
То все равно в двух шагах пройдет
И не заметит его под сугробом.

Сейчас любая зазря операция.
И все-таки жизнь покуда слышна.
Слышна ведь его портативная рация
Чудом каким-то, но спасена.

Встать бы, но боль обжигает бок,
Теплой крови полон сапог,
Она, остывая, смерзается в лед,
Снег набивается в нос и рот.

Что перебито? Понять нельзя.
Но только не двинуться, не шагнуть!
Вот и окончен, видать, твой путь!
А где-то сынишка, жена, друзья...

Где-то комната, свет, тепло...
Не надо об этом! В глазах темнеет...
Снегом, наверно, на метр замело.
Тело сонливо деревенеет...

А в шлемофоне звучат слова:
- Алло! Ты слышишь? Держись, дружище -
Тупо кружится голова...
- Алло! Мужайся! Тебя разыщут!..

Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
В каких ведь бывал переделках грозных.
- Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
А про себя добавляет: "Боюсь,
Что будет все, кажется, слишком поздно..."

Совсем чугунная голова.
Кончаются в рации батареи.
Их хватит еще на час или два.
Как бревна руки... спина немеет...

- Алло!- это, кажется, генерал.-
Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
Странно: слова звенят, как кристалл,
Бьются, стучат, как в броню металл,
А в мозг остывший почти не влетают...

Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
Как мало, наверное, необходимо:
Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
Где доброе слово да чай на столе,
Спирта глоток да затяжка дыма...

Опять в шлемофоне шуршит тишина.
Потом сквозь метельное завыванье:
- Алло! Здесь в рубке твоя жена!
Сейчас ты услышишь ее. Вниманье!

С минуту гуденье тугой волны,
Какие-то шорохи, трески, писки,
И вдруг далекий голос жены,
До боли знакомый, до жути близкий!

- Не знаю, что делать и что сказать.
Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
Что, если даже совсем замерзаешь,
Надо выдержать, устоять!

Хорошая, светлая, дорогая!
Ну как объяснить ей в конце концов,
Что он не нарочно же здесь погибает,
Что боль даже слабо вздохнуть мешает
И правде надо смотреть в лицо.

- Послушай! Синоптики дали ответ:
Буран окончится через сутки.
Продержишься? Да?
- К сожалению, нет...
- Как нет? Да ты не в своем рассудке!

Увы, все глуше звучат слова.
Развязка, вот она - как ни тяжко.
Живет еще только одна голова,
А тело - остывшая деревяшка.

А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
Держись! Часов через пять рассвет.
Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
Ну есть ли хоть шанс?
- К сожалению, нет...

Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
Как трудно последний привет послать!
И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
Голос резкий, нельзя узнать.
Странно. Что это может значить?

- Поверь, мне горько тебе говорить.
Еще вчера я б от страха скрыла.
Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
То лучше, чтоб после себя не корить,
Сказать тебе коротко все, что было.

Знай же, что я дрянная жена
И стою любого худого слова.
Я вот уже год тебе не верна
И вот уже год, как люблю другого!

О, как я страдала, встречая пламя
Твоих горячих восточных глаз. -
Он молча слушал ее рассказ,
Слушал, может, последний раз,
Сухую былинку зажав зубами.

- Вот так целый год я лгала, скрывала,
Но это от страха, а не со зла.
- Скажи мне имя!..-
Она помолчала,
Потом, как ударив, имя сказала,
Лучшего друга его назвала!

Затем добавила торопливо:
- Мы улетаем на днях на юг.
Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
Быть может, все это не так красиво,
Но он не совсем уж бесчестный друг.

Он просто не смел бы, не мог, как и я,
Выдержать, встретясь с твоими глазами.
За сына не бойся. Он едет с нами.
Теперь все заново: жизнь и семья.

Прости. Не ко времени эти слова.
Но больше не будет иного времени. -
Он слушает молча. Горит голова...
И словно бы молот стучит по темени...

- Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
Судьба перепутала все пути.
Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
За подлость и радость мою прости!

Полгода прошло или полчаса?
Наверно, кончились батареи.
Все дальше, все тише шумы... голоса...
Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!

Оно грохочет и бьет в виски!
Оно полыхает огнем и ядом.
Оно разрывается на куски!
Что больше в нем: ярости или тоски?
Взвешивать поздно, да и не надо!

Обида волной заливает кровь.
Перед глазами сплошной туман.
Где дружба на свете и где любовь?
Их нету! И ветер как эхо вновь:
Их нету! Все подлость и все обман!

Ему в снегу суждено подыхать,
Как псу, коченея под стоны вьюги,
Чтоб два предателя там, на юге,
Со смехом бутылку открыв на досуге,
Могли поминки по нем справлять?!

Они совсем затиранят мальца
И будут усердствовать до конца,
Чтоб вбить ему в голову имя другого
И вырвать из памяти имя отца!

И все-таки светлая вера дана
Душонке трехлетнего пацана.
Сын слушает гул самолетов и ждет.
А он замерзает, а он не придет!

Сердце грохочет, стучит в виски,
Взведенное, словно курок нагана.
От нежности, ярости и тоски
Оно разрывается на куски.
А все-таки рано сдаваться, рано!

Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
Так пусть же! Считайте, что чудо есть!

Надо любою ценой подняться
И всем существом, устремясь вперед,
Грудью от мерзлой земли оторваться,
Как самолет, что не хочет сдаваться,
А сбитый, снова идет на взлет!

Боль подступает такая, что кажется,
Замертво рухнешь назад, ничком!
И все-таки он, хрипя, поднимается.
Чудо, как видите, совершается!
Впрочем, о чуде потом, потом...

Швыряет буран ледяную соль,
Но тело горит, будто жарким летом,
Сердце колотится в горле где-то,
Багровая ярость да черная боль!

Вдали сквозь дикую карусель
Глаза мальчишки, что верно ждут,
Они большие, во всю метель,
Они, как компас, его ведут!

- Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
Он жив. Он двигается, ползет!
Встает, качается на ходу,
Падает снова и вновь встает...

II

К полудню буран захирел и сдал.
Упал и рассыпался вдруг на части.
Упал, будто срезанный наповал,
Выпустив солнце из белой пасти.

Он сдал, в предчувствии скорой весны,
Оставив после ночной операции
На чахлых кустах клочки седины,
Как белые флаги капитуляции.

Идет на бреющем вертолет,
Ломая безмолвие тишины.
Шестой разворот, седьмой разворот,
Он ищет... ищет... и вот, и вот -
Темная точка средь белизны!

Скорее! От рева земля тряслась.
Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
Точка качнулась, приподнялась
И рухнула снова в глубокий снег...

Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
Ровно и плавно гудят машины.
И первой без лесенки прямо в сугроб
Метнулась женщина из кабины!

Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
Я знала... Все будет так, не иначе!..-
И, шею бережно обхватив,
Что-то шептала, смеясь и плача.

Дрожа, целовала, как в полусне,
Замерзшие руки, лицо и губы.
А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
- Не смей... ты сама же сказала мне..

- Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
Какой же меркой меня ты мерил?
Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
Какое счастье, что ты поверил!

Я знала, я знала характер твой!
Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
И нужен был шанс, последний, любой!
А ненависть может гореть порой
Даже сильней любви!

И вот, говорю, а сама трясусь,
Играю какого-то подлеца.
И все боюсь, что сейчас сорвусь,
Что-нибудь выкрикну, разревусь,
Не выдержав до конца!

Прости же за горечь, любимый мой!
Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
Да я, как дура, пойду за тобой,
Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!

И были такими глаза ее,
Глаза, что любили и тосковали,
Таким они светом сейчас сияли,
Что он посмотрел в них и понял все!

И, полузамерзший, полуживой,
Он стал вдруг счастливейшим на планете.
Ненависть, как ни сильна порой,
Не самая сильная вещь на свете!

[alex735]

Есть в сети чудесный человек, зовут ее Алина Кудряшева
http://izubr.livejournal.com/
И если поискать по Яндексу, например, можно найти множество ее стихов. Я вот сейчас выбирала полчаса из своих закромов, что бы выложить - выбрать так трудно, потому что все стихи нравятся, все по душе..

Зима застыла среди теней, завязла в сырой дремоте,
я собираю в ладони дни, стараясь не растерять.
Он пишет красками на стене, мечтающей о ремонте,
седое небо дрожит над ним и плачет в его тетрадь.
Он дышит сухо и горячо, и так теребит прическу,
что завитки на его висках почти превратились в нимб.
Один стоит за его плечом, диктуя легко и четко,
другой стоит за его плечом и вечно смеется с ним.
Он тощий, с родинкой на скуле, лохматый знаток историй,
боится спать, по ночам дрожит и вовсе не знаменит.
Он младше мира на столько лет, что даже считать не стоит,
его друзья не умеют жить, пока он не позвонит.
Зима - какая уж тут зима, снег выпал, но за ночь тает,
январь висит на календаре - как будто бы ни при чем.
А я ревную его к стихам, которые он читает
и собираю его в стихах, которые он прочел.
А я ревную - почти не сплю - к раскормленной кошке в кресле,
к железной кружке, в которой он готовит зеленый чай.
И если вдруг я его люблю, то разве что вдруг и если,
скорее просто хожу за ним и снюсь ему по ночам.
А мне - как будто под хвост вожжой, скитаюсь и пялюсь букой,
и снова встретившись с ним во сне кидаю: "А что б ты сдох."
Я ощущаю себя чужой, непройденной гласной буквой,
не "а", не "и", а густой, как мед, протяжный тяжелый вздох.
И если я полюблю, то мне уж лучше бы не родиться,
сижу на спальнике на полу, глазами сжигаю шкаф.
Он пишет красками на стене: "Давай не будем сердиться",
мне остается лишь подойти и ткнуться в его рукав.
Он младше мира, часы стоят, дыханье моё сбивая,
а я тоскую, грызу себя и книжные уголки.
Я не люблю его, просто я практически не бываю,
пока не чувствую на плече тяжелой его руки.
А я кричу ему: "Ухожу и вряд ли меня найдешь ты,
по мне рыдают могильный холм и стены монастыря."
А я ревную его ко мне, безбожно и безнадежно
И собираю в ладони дни, стараясь не растерять.

[alex735]

Вот еще одно.
* * *

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

[Tamaravvo]

[Tamaravvo]

Живу не бедно и не худо
И помню: каждому из нас
Рожденье, как земное чудо,
Даровано всего лишь раз.
Но не отвечу я наверно, хоть прожила немало лет:
случайно иль законамерно
Явилась я на белый свет?
Кто знает это?
Кто ответит?
А, может в день рожденья мой
Была у жизни на примете
Не я,
А кто-нибудь другой?
Я не увидела бы света,
Не услыхала пенья птиц,
И я не встретила бы где-то
Мне дорогих и милых лиц.
Вокруг чудесно и без рая,
И без надуманных прикрасс...
Не мы природу выбираем.
Природа выбирает нас.
/Л. Невельская/

[Tamaravvo]

Живу я тревогой и болью двойной.
Живу твоим слухом, твоим осязаньем.
Живу твоим зреньем, твоими слезами, Твоими словами, твоей тишиной.
Мое бытие - словно два бытия.
Два прошлых мне тяжестью плечи согнули.
И чтобы убить меня, надо две пули:
Две жизни во мне - и моя, и твоя.
/ Евтушенко/

[Tamaravvo]

Очень нравятся стихи Гольдернесс
"В таком состоянии, единстве, когда человек чувствует за другого больше, чем за самого себя - растворяясь в другом, обретает себя, когда беззаветная самоотдача во всем совершается без малейших посторонних помыслов о ней - это нечто такое, для чего нет слов"
/ Э. Гольдернесс. Из писем к Ирине Д./

Прости, но... что мне близость без любви?
Она лишь оскорбление в несчастье!
И прошлого на помощь не зови:
Вчерашний день над завтрашним не властен.
Кто держит счастье в клетке... Как раба...
Тот сам с душою рабской и ничтожной!
На что нам эта жалкая судьба?!
Я не хочу любви и ласки ложной.
Скажи мне всё. Лишь в правде красота!
Лишь ею побеждает дух свободный!
А эти "жалость", "долг" и "доброта"...
Не тешься ролью мнимо-благородной!
Страшна порой целебная жестокость.
Но ты обоих нас толкаешь в пропасть
/Э. Гольдернесс/

Когда в душе полярная зима,
И неизвестно, подойдет ли лето,
Бывает очень нужно, чтобы тьма
Пересеклась порой полоской света.
Что может просиять таким лучом?
Порой довольно взгляда иль улыбки,
И - словно снова провели смычком
По струнам позабытой старой скрипки.
Мечты плывут, как в небе облака,
Согреты солнца первыми лучами.
И мысль ясна, проворна и легка...
Но это все не выразить словами!
Мечта и мысль находят слов одежды,
Но ты не мысль, не греза, ты - надежда.
/Э. Гольдернесс/

[света]

Ю.Левитанский
Не поговорили.

Собирались наскоро,
обнимались ласково,
пели, балагурили,
пили и курили.
День прошел - как не было.
Не поговорили.

Виделись, не виделись,
ни за что обиделись,
помирились, встретились,
шуму натворили.
Год прошел - как не было.
Не поговорили.

Так и жили - наскоро,
и дружили наскоро,
не жалея тратили,
не скупясь дарили.
Жизнь прошла - как не было.
Не поговорили.

[Billy Budapest]

ПЕСНЯ ПРО СЧАСТЬЕ (Александр Галич)

Ты можешь найти на улице копейку
И купить коробок спичек,
Ты можешь найти две копейки
И позвонить кому-нибудь из автомата,
Ну, а если звонить тебе некому,
Так зачем тебе две копейки?
Не покупать же на две копейки
Два коробка спичек!

Можно вообще обойтись без спичек,
А просто прикурить у прохожего,
И заговорить с этим прохожим,
И познакомиться с этим прохожим.
И он даст тебе номер своего телефона,
Чтоб ты позвонил ему из автомата...
Но как же ты сможешь позвонить ему из автомата,
Если у тебя нет двух копеек?!

Так что лучше уж не прикуривай у прохожего,
Лучше просто купить коробок спичек.
Впрочем, и для этого сначала нужно
Найти на улице одну копейку...

[Tamaravvo]

НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙТЕ
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.
Андрей Дементьев

[Tamaravvo]

Не спрашивай!.. Ну, как мне объяснить,
Что мы нашли, отдав себя друг другу?!
Сейчас я одного лишь жажду: жить,
Жить и любить тебя, моя подруга!
Пусть каждый миг наполнит до краев
Любви и счастья трепетное чувство,
Пусть сбросит узы красок, нот и слов
И станет жизнью красота искусства!
Пока мы любим, что сильнее нас?
Мысль покорит пространство, чувство - время.
Кто вечностью заполнить может час,
Тот сбросит с плеч любых несчастий бремя.
Всегда над жизнью властвуют сердца,
Горящие любовью до конца.

Э. Гольдернесс